Франция потеряла право даже на второстепенную роль в азербайджано-армянском мирном процессе

В первой англоязычной газете Азербайджана “Azernews” опубликована статья заместителя главного редактора газеты “Azernews”, политического обозревателя Орхана Амашова о потере права Франции в участие мирного процесса между Азербайджаном и Арменией.

C оригиналом статьи можно ознакомиться по ссылке.

Говоря о четырехсторонней пражской встрече, состоявшейся 6 октября, Президент Ильхам Алиев во время недавнего выступления в университете АДА заявил, что “формат встречи в Праге был несколько иным, потому что к нашей группе присоединился Президент Франции Макрон, и на этом я бы закончил свой комментарий”. В этом заявлении главы государства содержался неотъемлемый смертный приговор французской лжи.

И именно по смыслу этого важного момента вся дискуссия вокруг попыток Еревана дать Парижу новую роль в этом процессе может быть правильно оценена с соответствующим пренебрежением. Теперь давайте перейдем к более широкому ландшафту обсуждений.

Для премьер-министра Армении Никола Пашиняна любая международная встреча с Президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым и председателем Совета ЕС Шарлем Мишелем – это, прежде всего, хорошая возможность сфотографироваться, чтобы показать, что Ереван не одинок и получает неоценимую поддержку со стороны Франции.

Потрошение Франции из брюссельского формата

Как мы знаем, запланированная на 7 декабря трехсторонняя встреча при посредничестве ЕС, переделанная по просьбе Армении в четырехсторонний формат с участием президента Франции Макрона, больше не состоится, поскольку Баку твердо выразил свое неодобрение. Это критически важный момент. Президент Ильхам Алиев никогда прежде категорически не исключал какого-либо гипотетического гуманитарного участия Франции, намекая на вероятность (хотя и ограниченную) того, что участие Франции носит предвзятый характер проармянской направленности.

Сейчас ситуация безвозвратно изменилась. И это также следует понимать в контексте вариантов, открытых в настоящее время для Пашиняна. Он полагается на ОДКБ, где доминирует Москва, в вопросах безопасности. Пашинян также рассчитывает на так называемый “коллективный Запад”, чтобы заручиться дипломатической поддержкой, ставя себя в незавидное положение, требующее большой маневренности, которой, насколько можно констатировать, ему очень не хватает. Это направление расследования привело к его решимости дать Франции более активную роль в азербайджано-армянском мирном процессе, хотя такие изменения не входили в его компетенцию.

Зима недовольства

Еревану нужен рецепт, чтобы пережить зиму недовольства. Это французское лекарство, приправленное дешевым абсентом, могло быть быстродействующим, с непропорционально более длительным эффектом отдачи, что, следовательно, разрушало всю идею его застарелой дерзости. Краткосрочный политический императив Еревана по своей сути не изменился; терпеть кажущееся невыносимым, размывать проблему набором утверждений, специально разработанных для того, чтобы вызвать амбивалентность, сделать одно разумно правдоподобное утверждение в какой-то момент, а позже отказаться от него с помощью вздорной линии защиты… Список на этом не заканчивается. Здесь вступает в действие французский фактор, который правительство Пашиняна готово включить в свою злополучную, в конечном счете обреченную повестку дня.

К чему стремится Пашинян, более-менее понятно: привлекая Францию ​​в качестве полноценного посредника, выступающего в качестве придатка к переговорному треку ЕС, он как бы искажает уже сложившиеся основы постконфликтной нормализации, в отношении которых и Брюссель, и Москва, похоже, несмотря на их острые отношения по ряду глобальных вопросов, придерживаются единого  подхода.

Однако дело не только в инстинктах. ЕС предлагает решение, основанное на взаимном уважении территориальной целостности и рассматривает карабахский вопрос не как непосредственный форум для дискуссий, а как разумно установленное урегулирование, по которому может последовать межгосударственный дискурс. Для России, насколько можно заключить из Валдайского послания президента Владимира Путина от 27 октября, верно обратное: сначала нужно решить кропотливые межгосударственные вопросы, а вопрос Карабаха оставить на неопределенное будущее.

Суть французского вероломства здесь в том, что, несмотря на то, что он позиционирует себя как придаток брюссельских переговоров, он гораздо ближе к мировоззрению Москвы. Президент Макрон стремится к большей роли на Южном Кавказе, и, несмотря на это, повестка дня постконфликтной нормализации на период после 2020 года не была сформирована с учетом этого. Таким образом, Франция считает своим долгом в качестве неискоренимого остатка прежних бесславных дней Минской группы ОБСЕ выступить посредником.

В таком желании нет ничего плохого; это даже может наполнить некоторым благородством. Вопрос в способах увековечивания этой схемы. При всей натяжке добродушного и доверчивого воображения страна, чей Сенат принял непродуманные, глубоко дилетантские даже по меркам студенческого союза посредственного западного университета, и чей президент в широко разрекламированном телеинтервью обвинил Баку в “развязывание ужасной войны против Армении”, несмотря на то, что это законный акт восстановления международного порядка, не может иметь права даже на второстепенную консультативную роль. Макрон это прекрасно понимает. Но это его образ действий. И категорический отказ Президента Ильхама Алиева, исключающий участие Франции на встрече 7 декабря, является свидетельством высокомерного просчета официального Парижа.

Плюс есть прецедент. Макрон довольно вопиющим образом после встречи в Праге 6 октября назвал себя ключевым посредником с явным намерением затмить роль Шарля Мишеля и демонстративно поддержать Пашиняна за счет дипломатически неразумной отчужденности по отношению к Президенту Ильхаму Алиеву. Это безвозвратно подорвало его авторитет.

Эволюция и склонение Пашиняна

Пашинян провел в этом большую часть 24 лет армянской общественно-политической жизни, в более широком смысле этого термина, начав как журналист, чьи первые годы писанины были не безмятежным путешествием, а чреваты испытаниями и невзгодами, усугубляется его противостоянием тандему Кочарян-Саргсян, который он уничижительно назвал “карабахским кланом”.

Затем, как это бывает в истории, ряд хаотичных событий, порожденных накоплением общественного гнева и поддержанных случайными моментами спорадической стихийности, привели к власти Пашиняна, заклейменного как героя. Именно в этот момент мир в целом начал различать его внутреннюю политическую святыню, сначала вызывая у него сомнения, за которыми последовал постепенно развивающийся скептицизм.

В мае 2018 года Пашинян был уже не молодым инакомыслящим, а скорее конформистом, который в некотором роде, в силу излишней неразумности предшествующих ему администраций, оказался более открытым и, вероятно, самым либеральным из армянских лидеров в отношении к карабахской теме. Но он также является националистом в глубине души, и головокружительно кошмарные опасения, вызванные Второй карабахской войной, все еще преследуют его. Войти в историю своего народа как главный виновник всех трагедий и человек, “потерявший Карабах”, – вот приговоры, которые он все еще надеется отменить.

Пашинян прекрасно осознает, что, хотя ничего не сделал для предотвращения войны 2020 года, ему не удалось достойно возглавить этот процесс, облегчив незавидное ныне тяжелое положение Армении. Его довод прост и содержит долю правды: Армения последовательно проигрывала свой юридический аргумент по карабахскому спору, и все это было до него. Он не мог остановить войну, подписав скорый пораженческий мир, ибо это было бы равносильно бесчестному акту капитуляции.

Его постоянные ссылки на “лечебное отделение” не получили поддержки в кругах юридических споров. Его самовозвеличивающаяся формула о том, что “любое решение карабахского вопроса должно быть приемлемым для Армении, Азербайджана и карабахских армян”, в сочетании с очередным грандиозно пустым лозунговым утверждением о том, что “Карабах – это Армения и точка” сделала его посмешищем, о чем он никогда не мог связно дискутировать, а объяснения, предлагаемые на различных этапах, были взаимоисключающими.

Игра идет, но конец неизбежен

И что теперь? У этого человека есть миссия, но он рожден в проигрышной борьбе. Громкие слова поддержки со стороны Макрона не только имеют свою риторическую ограниченность, но и говорят больше, чем могут предложить. Владимир Путин, холодный расчетливый человек, глубоко и справедливо с подозрением относящийся к поездкам Пашиняна в поисках поддержки, вряд ли предложит ощутимую помощь; Иран горластый и злобный, но дальше этого в принципе пойти не может. Официальная линия США слишком осмотрительна, чтобы вызывать у армян искренние надежды. И Президент Ильхам Алиев предельно ясно дал понять: есть два пути переговоров, первый из которых является межгосударственным, а второй ведется в юрисдикции Азербайджана, между Баку и его гражданами армянского происхождения, тем самым ограничивая масштабы конструктивной двусмысленности. .

Поле противостояния Баку-Ереван сузилось. Игра идет и будет оставаться таковой еще какое-то время. В преддверии окончательного завершения дела неумолимо движутся к тому, о чем решительно заявил Президент Ильхам Алиев 10 ноября. И было бы непростительно лишним со стороны автора повторять сказанное в этот знаменательный день, ибо есть некоторые пределы высшей формы кристальной ясности.